В принципе, есть три случая, когда гражданином, ровно ведущим свою частную жизнь, внезапно начинает интересоваться наше прекрасное государство. Не по факту каких-то его, гражданина, действий, а просто потому, что он, гражданин, существует.
Первый случай - когда возникает шанс захомутать гражданина на исполнение какой-нибудь "почётной обязанности". Например, засунуть в армию. Тут ему и рост-вес проверят, и национальностью с вероисповеданием поинтересуются, и медицинское обследование устроят. Качество всех этих процедур все более-менее себе представляют, и я это сейчас обсуждать не буду, у нас другая тема.
Второй случай интереса начальников к гражданину - это "праздник демократии", т.е. выборы. Во что в нашем прекрасном государстве превратились выборы, все тоже более-менее представляют, и обсуждать здесь особо нечего. Отмечу лишь одно: здесь, как и в первом случае, государевы люди заботятся прежде всего о выполнении плана и предсказуемости результата. Собственно, в недавние годы реальная явка на выборы не очень-то интересовала государевых чиновников: "всё равно нарисуем, сколько надо"; и лишь когда в бюллетенях остаются совсем уж последние люди, начальники могут всполошиться: "вы уж придите, выберите, какой из наших кандидатов вам милей". Ибо при нулевой явке рисовать 50% как-то совсем уж неудобно.
(Пожалуйста, не думайте, что я считаю армию или представительную демократию какими-то нехорошими, устаревшими институтами. Я всего лишь говорю о том, что в руках идиотов и мошенников эти институты лишь раздражают наших сограждан.)
И вот мы переходим к последнему, третьему случаю - к переписи. Его особенность в том, что интерес государства к наличию и статусу гражданина является самой сутью процедуры. В первом и втором случаях государству нужны вполне определённые примитивные реакции гражданина на раздражители (поставить подпись, поставить галку в бюллетене, произнести текст воинской присяги и т.д.), а порой само наличие гражданина не очень желательно (вбросить бюллетени гораздо проще и надёжней). На переписи гражданин, как правило, нужен. Государство в этом заинтересовано.
Но тут - ну кто бы мог ожидать! - гражданин, весьма разочарованный и раздражённый прошлыми случаями общения с государством, начинает откровенно дурковать: то не пустит переписчика на порог, то назовётся эльфом (или, того пуще, китайским мусульманином, чья национальность носит звучное интуитивно понятное имя "хуй"). И этого гражданина тоже можно понять. Он считает, что его честные ответы на вопросы переписи не будут содержать ничего особенного, а потому ничего не изменят. Что толку заявлять о своих низких доходах, если безработица в твоём районе очевидна даже идиоту? Какой смысл писать в анкете "русский", если государство игнорирует наличие русских национальных интересов, а с русскими национальными организациями не вступает в диалог?
(Пожалуйста, не пытайтесь мне отвечать на эти вопросы. Я знаю, что и о низких доходах заявлять надо, и о своей национальности сказать лишний раз не вредно. Я всего лишь реконструирую логику тех, кто пишет в анкете "хуй" или попросту посылает переписчиков в том же направлении.)
Итак, гражданин дуркует, скромно или нагло. С тем, кто отвечает вроде бы ровно, но с издевательским смыслом, ничего не поделаешь. Если запишется в неприличную национальность - имеет право. Его, может, никогда вообще ни о чём не спрашивали, а только приказывали. Обалдел человек с непривычки, это бывает; но вреда государству от такого дуркования нет, анкетка-то заполнена. А вот как быть с теми, которые демонстративно (т.е., не молча за дверью, а вслух) отказываются отвечать?
Государев слуга - штука примитивная. Другие на службе не выживают. Если законопослушный с виду человек нагло игнорирует государственную процедуру, надо его заставить. Это у чиновника такой рефлекс. На какого-нибудь представителя горного народа чиновник искать управы не будет, а наехать с милицией на русского рязанца, который просто не хочет за свои же деньги видеть у себя официальную морду - это запросто. "Протестуешь? Покажь паспорт."
И кажется мне, что мы сейчас наблюдаем только начало гражданского противостояния. Можем дожить и до времён, когда любой представитель государства (переписчик, инспектор по несовершеннолетним, налоговик, пожарный, санитарный врач - кто угодно) сможет работать в жилых массивах только под вооружённой охраной, либо все эти службы придётся делать отчасти силовыми.
Собственно, к этому "уже всё идёт", но во многих местах, в силу советских пережитков, хозяева и подданные живут в одних и тех же домах. Новое устройство общества диктует другие правила, и вскоре общество расслоится не только экономически, но и топографически. А когда все начальники жизни переберутся в свои укреплённые кварталы повышенной комфортности, в остальных местах придётся туго не только переписчикам.